Почему Бог выбрал эту обезьяну - свящ. Антоний Лакирев

жизнь вместе с Ним. В каком-то смысле человеческий путь от павиана к человеку неизбежно подразумевает включение Бога в свой социум и, наоборот, включение себя в Его социум. Поразительно, что Он на это соглашается, говоря «приходящего ко Мне не изгоню вон»65.

г. Когнитивный взрыв

Развитие человеческого разума шло очень медленно. Туповатые поколения сменялись следующими такими же, потом еще и еще. Сотни тысяч лет оставались неизменными технологии и культура, социальная структура групп и экологическая ниша. Быть может, если бы не перемены климата и экосистем, могло и дальше ничего не меняться. Но, возможно, для развития разума были и более утонченные причины, чем изменения климата. Мы попытаемся описать то, что происходило, предполагая, что именно так все и происходило; так будет намного проще. Однако в реальности все могло быть не совсем так, конечно. Или даже совсем не так…

Живые организмы существуют в условиях естественного отбора и вынуждены приспосабливаться не только к выживанию в окружающей среде, но и к тому, чтобы оставить как можно больше выжившего потомства. Конечно, основным источником изменений для большинства видов являются изменения генетические. Иногда это просто «обыкновенные» мутации, которые случайным образом происходят всегда с более или менее постоянной частотой. Иногда это нечто более изощренное, как изменения в генах-регуляторах, отвечающих за порядок включения генов в процессе индивидуального развития, или нечто еще более хитрое, вроде метилирования ДНК — здесь мы волевым усилием остановим перечень примеров. Наследственная изменчивость прекрасно работает (если перемены в окружающей среде не слишком радикальны), но это процесс вполне случайный и довольно медленный. А главное — это не единственный путь приспособления.

Для животных, обладающих сложным поведением, социальных, всеядных — таких, какими были наши предки — есть другой путь, и этот путь — поведенческие адаптации. Новые способы обработки камня или новые способы и объекты охоты — именно поведенческие адаптации. Олдувайские технологии не записаны в наших генах, иначе мне пришлось бы не набирать этот текст на ноутбуке, а высекать в камне… И да, эти формы поведения увеличивают эффективность добывания пищи, что сказывается на выживании многочисленного потомства — более многочисленного, чем у тех, кто этими навыками не обладает. Но вот беда: подросшее потомство не обладает этими поведенческими адаптациями, потому что их технически невозможно записать в генах (максимум — предрасположенность по эффекту Болдуина), да и не сделать этого за одно поколение. В результате для эволюции в сторону большего ума требуется достаточно высокая способность к обучению, обучаемость. Что ж, пластичная система межнейронных связей в неокрепшем детском мозгу нам в помощь.

Но крупный мозг чрезвычайно затрудняет жизнь (не сочтите за сарказм, я не про горе от ума). Крупный мозг требует гигантской энергии, которую очень непросто добыть в нужных количествах. Это невозможно, если по полдня пережевывать малопитательную водянистую пищу вроде обезьяньей. А за животной пищей нужно бегать… Крупный мозг делает роды трудным и опасным предприятием, подвергая опасности и мать, и детеныша… Крупный мозг в сочетании со стремлением к социальному доминированию и «закулисным» манипуляциям соплеменниками — тоже не слишком приятный набор. Одним словом, отбор накладывает строгие ограничения на рост размеров мозга в ряду поколений. Может быть, именно это, да еще и обилие легкодоступной пищи сделали обезьян обезьянами…

Для того чтобы размер и возможности мозга наших предков возрастали, необходимы какие-то другие дополнительные стимулы и механизмы. И правдоподобные гипотезы об этом появились в конце 20 — начале 21 в. — или, может быть, это стоит считать вариантами одной гипотезы66.

В природе большая часть живых организмов подвергается так называемому половому отбору, о котором мы уже упоминали выше. Самки (самцы тоже, но самки в первую очередь) выбирают для размножения не любого встреченного на жизненном пути самца, а того, кто по их представлениям (чаще всего генетически обусловленным), сможет стать отцом более жизнеспособного потомства и лучше о нем заботиться; мы обращались к этой теме, говоря об эволюции моногамии. Самцы в свою очередь приспосабливаются к тому, чтобы как можно более ясно и убедительно донести до самок информацию о своей «профпригодности». В результате признаки, по которым самки судят о качестве генотипа самцов, порой гипертрофируются до крайней степени, как павлиний хвост. Этот механизм получил мудреное название «фишеровское убегание».

К счастью, у наших предков хвостов не было, поэтому эволюционная судьба павлинов нас миновала (судя по современной моде — только отчасти миновала, если честно). Скорее всего, в конкуренции за благосклонность женщин (их уже явно нельзя называть самками!) наши предки мужского пола прибегали не к дорогостоящим, вредным и опасным анатомическим признакам, а к поведенческим. Обаятельная улыбка или умение делать особо эффективные орудия, умение добыть зебру (именно умение, а не сама зебра!) или умение шуткой разрядить конфликтную ситуацию в змеином клубке единомышленников… Любые своеобразные поведенческие формы, простые и сложные, легко выучиваемые и труднопостижимые — у наших предков, как и у нас, дают преимущества при половом отборе. Склонность к заботе о других в том числе, как мы говорили в разделе о моногамии. Так ли много изменилось за миллион лет, чтобы нужно было объяснять дальше?

Эти поведенческие приспособления, необходимые и для выживания, и для успеха в половом отборе, получили название мемы67. Их возникновение, распространение и влияние в информационном обществе — отдельная тема, обсуждения которой я хотел бы избежать. Важно, что мемы отчасти подобны генам; они могут передаваться (не только по наследству), отличаться по размерам и сложности, мутировать, влиять друг на друга и исчезать, образовывать суммарный мемофонд личности и социума. Но, в отличие от генов, передача мемов происходит быстро, в пределах одного поколения: вы просто подсматриваете его у другого человека и пытаетесь воспроизвести. Если сможете.

Для того чтобы перенимать поведенческие мемы, требуется, во-первых, обучаемость, а во-вторых, достаточный объем памяти, особенно если они сложны. Простые мемы, вроде вежливого кивка при встрече, легко выучить и запомнить — но их моментально выучивают все, и они перестают приносить репродуктивные преимущества. Более сложные мемы в состоянии освоить только те, кто обладает высокой обучаемостью и памятью, и репродуктивные преимущества получают именно они.

Вот, собственно, и все: возникает положительная обратная связь между сложностью и разнообразием поведения (количеством и качеством мемов) и размером мозга (его интеллектуальной мощью). И в какой-то момент начинается взрывной рост мозга и его когнитивных возможностей, дающий уже не только репродуктивные, но и в целом эволюционные преимущества. И эти преимущества столь велики, что к ним, скорее всего, подверстываются и изменения анатомии и индивидуального развития. Такое фишеровское убегание по пути увеличения возможностей мозга получило название когнитивного взрыва.

В результате когнитивного взрыва в популяции быстро распространяются гены, обеспечивающие лучшую обучаемость, память и когнитивные возможности в целом. Замедление взрывного развития интеллекта наступает, когда на него накладывают непреодолимые ограничения анатомия и энергозатраты — что и произошло с нашими не столь отдаленными предками. Поспешу утешить читателя: мы используем возможности нашего мозга далеко не полностью, так что можем еще увидеть новый когнитивный взрыв…

Я не стану предполагать, когда и у каких людей произошел когнитивный взрыв; возможно, нечто подобное происходило не один раз. Но уж как минимум один раз это наверняка произошло. А потом наступило уже упоминавшееся бутылочное горлышко.

д. Бутылочное горлышко

Любая популяция в природе обладает определенным генетическим разнообразием. В ее генофонде встречаются разные аллели почти каждого гена, и сочетания этих аллелей определяют бесчисленное множество вариантов, особенно если вид размножается половым путем, как мы. Аллели, влияющие на жизненно важные признаки, менее разнообразны, так как все уклоняющиеся варианты быстро отсекаются естественным отбором (его стабилизирующей формой). В тех аллелях, которые не испытывают такого давления отбора, накапливается больше изменений, и эти гены становятся разнообразнее. И все они накапливают множество незначащих изменений, которые не проявляются в фенотипе (строении организма). Если меняются природные условия, из безбрежного моря генетического разнообразия извлекаются более жизнеспособные варианты, и вид, меняясь, приспосабливается.

Все это прекрасно работает, пока численность популяции велика и ее генетическое